Категория: По принуждению

Лязг замков, толчок в спину и звук захлопывающейся за спиной двери. Нэнси сорвала с головы темный мешок и осмотрелась. Судя по решеткам на окнах и двухъярусным кроватям, ее снова засунули в камеру. Но сейчас она была не одна. На наиблежайшей кровати, закинув ноги на стенку, лежала дама лет 30 5. Она обернулась на звук и с энтузиазмом рассматривала новую.

- За что тебя? – индифферентно поинтересовалась она.

Нэнси промолчала. Ее предупреждали на тренировках, что в случае провала никогда и ни с кем и ни о чем нельзя говорить. Хоть какой человек – неприятель, хоть какой вопрос – провокация. Пожалуй, запихни они ее в камеру с массой уголовников она бы и поразмыслила над своим поведением, но эта дама была для нее очевидно не небезопасна. Ее пухловатая фигура очевидно указывала на отсутствие каких-то занятий, а бледноватый цвет лица – на давнешнее пристрастие к легким наркотикам. Слабенькая дама, уже заскользившая вниз по наклонной, не была в состоянии сделать ничего приготовленной разведчице, годами оттачивавшей способности убийцы.

Решив так, Нэнси молчком прошла к кровати у окна и развалилась на матрасе. Кажется, это место считается у уголовников самым «блатным»? Вот тут и устроимся. Пусть другие, если они появятся, сходу усвоют свое место.

- Напрасно! – усмехнулась дама, осознав мотивы собственной новейшей сокамерницы. – Может, смотреться будешь и крутой, но от сквозняков стремительно загнешься. Лучше займи кровать в углу – там теплее и будешь созидать всю камеру, раз уж так всем не доверяешь.

Нэнси поежилась. Она не ждала таковой реакции. Вобщем, поменять свое место она не собиралась. От окна вправду тянуло холодом, но что такое сквозняк по сопоставлению с десятикилометровыми кроссами на морозе, которые ее заставляли бегать в тренировочном центре?

Дама встала со собственной кровати и пересела на соседнюю с Нэнси.

- Послушай, ты считаешь себя сильной и независящей. Но это тут. А там, - она махнула головой в сторону двери камеры. – Там тебя по-любому сломают. Будь ты хоть Чак Норрисом в юбке. Ты ведь очевидно впервой попалась. Означает, ничего не знаешь. Означает, не понимаешь правил игры. Не представляешь, кто есть кто и кому что необходимо. А главное – даже не догадываешься, как от твоего поведения зависит предстоящая судьба. По этому, если хочешь строить из себя не-пойми-что – сходу приготовься к худшему.

Нэнси невольно напряглась. Дама очевидно собиралась «поучить ее жизни». Это не доставляло наслаждения, но 1-ое правило разведки – меньше гласи и больше слушай. И старайся сделать так, чтоб другие гласили как можно больше. Потому она перевернулась на бок и сделала самый заинтересованный вид, на какой только была способна.

Заметив ее реакцию, сокамерница улыбнулась и продолжила:

- Вижу, для тебя уже любопытно. Может, тогда познакомимся? И, может быть, ты даже узнаешь много полезного себе.

Она подмигнула девице, очевидно собираясь поторговать полезной информацией.

- Отлично, - согласилась разведчица и принялась говорить свою легенду. – Меня зовут Нэнси. Мне 20 три года. Дочь портного из третьей гильдии. От родителей ушла 5 годов назад. Почему – не спрашивай. С того времени живу на улицах, зарабатываю на жизнь маленькими подсобными работами – поломойка, курьер, дворник и тому схожее. За что меня взяли – не знаю. Просто схватили на улице, накинули мешок на голову и привезли сюда. И, да, ты права – это мой 1-ый арест.

- С таковой фигурой и поломойкой? – от всей души опешила дама. – Хочешь уверить меня в собственном высочайшем моральном виде, либо боишься, что я настучу дознавателю, что ты незаконной проституцией питалась?

«Конечно, настучишь!» - поразмыслила Нэнси: «Только мне на это плевать будет – скажешь, что я шлюшкой трудилась – только легенду подтвердишь».

- Не боюсь, – ответила женщина. – Просто привыкла, что есть вещи, о которых лучше не гласить.

- Верно привыкла, - согласилась сокамерница. – И тогда я о для себя чуть только расскажу. Зовут меня Жанна, мне 20 девять лет, родилась в Торуэле, выросла там же. 1-ый раз попалась в шестнадцать лет за маленькую кражу. Позже еще попадалась за проституцию, мелкое мошенничество и снова за кражу. Так что это мой 5-ый поход в гости к трехглазым.

«Врет? Про возраст – точно лжет. Старше она. А вот про остальное… Хотя какая к черту разница? Спросить необходимо другое, а то из роли выйду…»

- А кто такие трехглазые?

- Сторожи это. Ты их, видать, еще не лицезрела – в мешке была. Как узреешь – у их что-то вроде монокля на лбу – чтоб в мгле созидать. Вот и окрестили их трехглазыми.

- А, вот оно что… - вдумчиво протянула Нэнси. – Так ты говоришь, 5-ый раз уже попадаешься? Опытнейшая, означает?

- Ну, вроде того, - глас Жанны стал растянутым, вроде бы намекающим на что-то.

- Тогда, может, расскажешь, что к чему? – «наивно» спросила Нэнси.

- Может, и расскажу, - этим же голосом отвела дама. – Только здесь, подруга, видишь какое дело – пока мы с тобой за жизнь беседуем, это мы по дружбе, означает, общаемся. А если я для тебя какие советы давать начну, да опытом делиться – это уже посерьезнее будет. За это уже платить нужно.

- Так чем платить-то? – опешила Нэнси. Она уже сообразила, к чему клонит Жанна, но решила еще чуть поиграть в «дурочку». – У меня ж забрали все ценное! Ни гроша нет!

- Ну, так не только лишь ведь средствами платить можно… - тихо произнесла Жанна, подсаживаясь еще поближе и гладя даму по неприкрытой платьицем коленке. – Можно и по-другому рассчитаться…

- А так посчитаемся? – улыбнулась женщина, ловко выкручивая запястье через-чур поспешной руки.

Жанна поморщилась от боли, но ответила расслабленно.

- Можно, естественно, и так. Мне с тобой не совладать. Только вот какова стоимость, такой и продукт. Не обижайся позже, если из-за моих советов тебя случаем прибьют.

Нэнси задумалась и отпустила руку сокамерницы. Как ни крути, а договариваться необходимо. Без толковых советов закосить по случаем пойманную шлюшку не получится. А если дознаватель раскусит, кто она есть – живой ей на свободу уже не выйти.

- Отлично, - согласилась она. – Но только уговор таковой – я тебя ублажаю один раз, а позже задаю все вопросы, которые меня заинтересовывают. И ты на их отвечаешь.

- Ну, один раз, так один раз, - не стала спорить дама. – Я сейчас не скупая.

Улыбнувшись, она пересела на свою кровать, откинувшись вспять и упершись спиной в стенку.

- Только для тебя придется отлично попытаться! – усмехнулась она. – Я дама привередливая, меня просто так не порадуешь.

«Видали мы таких приверед!» - поразмыслила про себя Нэнси, опускаясь на колени меж разведенными ногами Жанны.

Будь на месте сокамерницы мужик, у нее полностью могли бы появиться трудности. Нет, она смогла бы перебороть омерзение, которое испытывает неважно какая дама из Последнего Легиона к «сильному» полу. Но показать чудеса минета ей бы точно не удалось – тяжело делать то, что ты ненавидишь до колик. А вот полизать не очень прекрасной даме средних лет – это совершенно не неувязка. Нравится либо не нравится – дело десятое. Опыт свою роль сыграет.

Нэнси мягко провела руками по ногам Жанны, задирая ей юбку. Потом наклонилась и повела языком по берду, медлительно приближаясь к промежности. Кожа на полноватых ногах дамы была белоснежной и гладкой. Она смотрелась удивительно для Нэнси, привыкшей к молодым, подтянутым и загорелым любовницам, но, пожалуй, была по-своему мила. Не доходя до священного места, женщина прижалась щекой к бедру и на секунду застыла.

На внутренней стороне ноги Жанны, в сантиметре от края несуразных, казенно-белых трусов, был вытатуирован красный зайчик. Он махал половым достоинством большого размера и игриво подмигивал. Нэнси не обожала татуировки, но в этой было что-то разбойническое, порочное и провокационное. Женщина на уровне мыслей усмехнулась: «Считаешь себя развратницей? Что ж, поглядим, какая ты на вкус!»

Она резким движением задрала юбку еще выше и принялась медлительно и нежно целовать животик Жанны. Дама напряглась, а когда мокроватый язычок заскользил вниз от пупка, и нежные руки ловко стащили вниз несуразное белье, застонала от предвкушения.

К удивлению Нэнси, самая интимная часть сокамерницы, оказалась гладко выбритой и чисто вымытой. Обрадованная этой внезапной ухоженностью, женщина принялась профессионально действовать язычком. Поначалу она просто лизала наружные губки, немного смещаясь то вовнутрь, то наружу. Позже развела их пальцами и «пробежалась» по всей киске, от края входа до основания клитора, вызвав у дамы дрожь. А после нескольких минут нежных заигрываний, когда ощутила, что набухший клитор стал похож на крупную вишню, а из влагалища начала вытекать смазка, принялась стремительно играть кончиком языка, водя им из стороны в сторону, а время от времени резко опускаясь ниже и вводя его во влагалище так глубоко, как это было может быть.

Уже через пару минут таких быстрых игр, Жанна звучно вскрикнула, застонала и зажала голову Нэнси ногами. Позже схватила ее за волосы и очень придавила лицом к собственной киске. Так, что женщина чуть могла дышать, утонув носом в промежность. А через несколько секунд, издав протяжный стон, расслабилась и подалась вспять, демонстрируя, что сейчас ласки будут очень колоритными.

Нэнси легла рядом с Жанной и страстно поцеловала ее влажными от смазки губками.

- Для тебя нравится вкус собственного сока? – шепотом спросила она.

- Мне приглянулась ты, - с ухмылкой ответила дама.

- Это стоит твоих ответов? – усмехнулась разведчица.

- Это стоит многого!

***

Продолжение будет…