Категория: Экзекуция

Мне приятно, что есть с кем побеседовать о моей воспитательной деятельности (назовем ее так).

С того времени как Николай (отец Сережи, если я еще не гласила) предложил мне принять конкретное роль в педагогических процедурах, я стала неунывающей и закончила замечать актуальную рутину. Можно сказать, я ощутила себя Дамой.

Я была много удивлена, когда у нас с Николаем состоялся взрослый разговор в тихом кафе и он предложил мне помогать ему с Сережиной дисциплиной. Я лицезрела, что он решительный и императивный мужик и понимала, что скромность и вежливость его отпрыска, который находится в таком возрасте, в каком сегодняшние юноши, к огорчению, изредка бывают умеренными и обходительными - это итог его серьезного воспитания. Но когда я живо заинтересовалась, как ему удается добиваться такового неплохого поведения малыша, он поведал мне о еженедельных порках по субботам, о ремне, который жестоким напоминанием лежит у юноши в комнате на видном месте и о том, что его отпрыск не гуляет с девицами и вообщем еще девственник, так как он, Николай, считает, что мальчугану необходимо обучаться, а мыслить о девченках еще рано. И все это о пареньке 19 лет!

Я была обескуражена. С одной стороны мне было жалко юношу, выходные деньки которого всегда испорчены - в субботу поркой, а в воскресенье ноющей от субботней порки попкой. Но с другой стороны, я лицезрела результаты таких способов воспитания - искренний, хороший мальчишка, уважающий взрослых и слушающийся отца.

И я внутренне потянулась к этому сильному мужчине, который делает все по-мужски, в том числе и наказывает отпрыска. И когда Николай выложил мне свою идею, что присутствие дамы на Сережиных наказаниях должно пристыдить мальчугана и повысить эффективность этих наказаний, я, естественно малость посомневавшись, согласилась.

Не скрою, я беспокоилась, когда Николай заехал за мной в ближайшую субботу и мы поехали к нему домой. Там нас ожидал Сережа, которому намедни было объявлено, что сейчас в функцию его наказаний вносятся конфигурации. Мы приехали и дверь открыл Сережа, который галантно меня повстречал, и который успел накрыть стол на троих, пока его отец ездил за мной. За обедом Николай объявил, что Лена Васильевна (другими словами я) сейчас будет наказывать Сережу. Не знаю, кто беспокоился больше - я либо мальчишка. Но Сережа ни произнес ни слова против, хотя было видно как он побагровел и что он очень переживает. Потом Николай произнес ему, что взрослым необходимо побеседовать, а он пока может идти в свою комнату и готовиться к наказанию.

Мы с Николаем окончили обед, и он попросил меня для начала просто находиться на порке и, по способности, почитать нотации Сереже, который будет под ударами ремня более понятлив. Потом мы прошли в комнату мальчугана и я сообразила, что значить для него "приготовиться к наказанию". Среди комнаты стоял полностью нагой паренек, смущенно потупивший взор, как увидел, что я вошла. Он прикрывал свои причиндалы руками, но отец сразу отдал приказ ему опустить руки по швам и парень немедля, правда закусив губу, подчинился. Николай же строго добавил : "Что нужно сказать?". Сережа промямлил дрожащим голосом : "Лена Васильевна, извините, что я без одежки, но я наказан...". Я как-то осмелела и ответила по способности строго : "Ничего ужасного, я уже лицезрела нагих мальчишек."

После мы с Николаем присели на диванчик и он расспрашивал отпрыска, стоящего пред нами, о его поведении за прошедшую неделю, о учебе в институте, о его мальчишеских дилеммах и переживаниях. Мальчишка, открытый и добросовестный (может быть благодаря отсутствию на нем одежки) смущенно, но не пытаясь ничего утаить, отвечал.

Потом Николай попросил Сережу принести ремень. Мальчугану не пришлось далековато ходить - это орудие для причинения страданий юношеским задницам лежало тут же, на полке. Сережа торопливо передал ремень папе, наверное стремясь поскорее окончить эту смущающую его прелюдию и, как ни удивительно, перейти к самой порке.

Николай не принудил длительно ожидать ни Сережу ни меня, также ожидающую продолжения. Он попросил меня переместиться в кресло, а Сереже было велено встать на четвереньки на диванчике. Мальчишка был поставлен попкой в мою сторону и, опустив голову, мог "верх ногами" созидать меня, с интересам наблюдающую за процессом. Может быть потому - смущаясь показать свои потаенные места - он повсевременно сдвигал ноги и сжимал ягодицы. Николаю удалось не сходу привести тело юноши в подходящую позицию. В конце концов заставив Сережу выпятить попку так, как требовалось, Николай отошел от напряженного и сходу ставшего каким-то детским тела отпрыска, избрал комфортную позицию и стал пороть.

Удары ремня звенели на всю квартиру. Я увидела истинное мастерство порки, если можно так сказать.

Николай лупил с боковой стороны, с размаху. Он плавным, но быстрым движением от плеча посылал свирепый обрезок кожи навстречу ласковой плоти мальчишеской попки. Ремень врезался в пятую точку, охватывал ее по всей ширине и задерживаясь на долю секунды, передавая всю силу удара, отскакивал вспять, чтоб опять и опять co гулом ложиться на краснеющую попку наказанного. Отец ювелирно удар за ударом смещал положение ремня в пространстве, чтоб тот умеренно обрабатывал и ягодицы и ляжки отпрыска. После пары 10-ов ударов, когда мальчишка уже непроизвольно сжимал ягодицы и втягивал попку от боли, Николай тормознул. Он подошел ко мне и попросил "повоспитывать" Сережу. Я встала из кресла, подошла к нашему мученику и почему-либо ощутила уверенность и решительность. Я положила руку на жаркую попку мальчугана, заставив его вздрогнуть и сжаться, и принялась поучающе его отчитывать, похлопывая по болезненному заду.

Я гласила, что приходило на разум - "Всегда слушайся папу, отлично обучайся, не сиди за компом длительно, будь неплохим мальчуганом. А не то будешь получать по попке, ты сообразил?". Мальчишка от таких нравоучений сходу сломался и через всхлипывания писклявил "Да. Простите! Я буду неплохим мальчуганом, обещаю!" Когда я произнесла все, что смогла придумать тогда, я заняла свое место в кресле, а Николай впечатал еще пару 10-ов ремней в пятую точку плачущего парня.

Позже снова была пауза и Николай добавил Сереже еще инфы к размышлению в виде нотаций уже от себя. И потом на уже основательно побитую попку мальчишки обвалились заключительные удары, для закрепления приобретенного урока. Сережа ревел и, мне казалось, не рыдал, а просто прыскал слезами. Дав ему малость проплакаться, Николай поднял его на ноги, после этого парень, измазанный в слезах и соплях, поблагодарил отца и меня за наказание. "Спасибо, что наказали меня", произнес он.

Сережа крепким отцовским шлепком по попке был выслан в угол с наказом стоять тихо и не трогать малиновую его попку. А мы с Николаем покинули комнату наказанного мальчишки, оставив отлично послуживший ремень на собственном месте. И после очень приятно провели время. Если честно, о мальчугане вспомнили и разрешили выйти из угла только через часа полтора-два. И позже уже прощенный паренек естественно убрал со стола и промыл посуду.

Вот история моей первой порки огромного мальчугана. Здорово, что я могу с кем-то поделиться.